— Держи.

Из еды у хозяина дома оказалась только черствая лепешка.

— Спасибо, Хряк, — сказал Холин с набитым ртом и бросил на стол несколько больших серебряных монет. Обыскивая мертвых разбойников, он забрал у них не только кинжалы, но и кошельки, — теперь я у тебя в долгу.

Толстяк кивнул, сунул одну монету в рот, прикусил зубами, чтобы определить, не поддельная ли и заулыбался.

— Ты настоящий мужик, Холин, — сказал он, — но только уходи поскорей. Боязно мне.

Покинув дом Хряка, мы отошли совсем недалеко и забились в узкую щель между двумя дровяными сараями. Холин предложил дождаться рассвета, а потом выбраться из квартала через один из проходов, ведущих на базарную площадь. С первым ударом утреннего колокола ворота откроют, и на улицах появится вооруженная стража. Мой друг считал, что бандиты побоятся нападать в открытую.

— А сейчас, что, — ворчал он, — либо ноги в темноте переломаем, либо в засаду попадем.

Я не возражал против такого плана. Мой друг лучше знал повадки разбойников, да и в служилом квартале прожил не один год.

В ожидании рассвета я вытянул усталые ноги и попробовал вздремнуть. Сон не шел. Вверху, нависая над нами, громоздились подвесные переходы и балконы купеческого квартала. Выстроенные по склонам ущелья подальше от вони выгребных канав они манили к себе таинственным колдовским светом. На втором ярусе масла не жалели, поэтому кованые фонари там горели всю ночь.

Холин захрапел, и я от души толкнул его в бок. Еще не хватало, чтобы он выдал нас своим сопением. Вокруг было тихо. Служилый квартал, наконец, отошел ко сну.

Меня разбудили чьи-то пронзительные крики. Я сел и принялся тереть заспанные глаза. Откуда и почему кричали было совершенно непонятно. В служилом квартале постоянно кого-то били или грабили, поэтому в первое мгновение я даже не удивился. Холин тоже проснулся и принялся испуганно озираться по сторонам.

— Что это, где?

— Там, где-то, — я неуверенно махнул рукой в сторону ближайшей улицы.

— Нет, — Холин завертел головой, — это в другой стороне.

Дождавшись очередного вскрика, он определил направление, вскочил на ноги, ухватил меня за рукав и потащил на улицу.

— Ты чего, — удивился я, — темно же еще?!

— Хряк это, — выдохнул он, — из его двора кричат!

Недолго думая мы бросились вверх по улице.

Над городом занималась заря и тьма, сгустившаяся под сводами второго яруса, начинала отступать. Теперь уже можно было различить очертания домов и амбаров.

Холин несся, как угорелый и мне пришлось поспешить, чтобы не отстать от него и не запутаться в лабиринте узких улиц. А крики похоже действительно доносились из того самого дома, который мы покинули несколько часов назад. О том, что там происходило, можно было только догадываться.

Холин добежал до калитки первым, ударом ноги выбил ее и ворвался внутрь. Я ввалился следом и застыл, как вкопанный.

Уж не знаю, как разбойники узнали, что ночью мы навещали Хряка, но они явно пришли по нашим следам. Растерзанный и окровавленный хозяин дома лежал на земле лицом вниз. Его большое тело еще вздрагивало, но было понятно, что он уже нежилец.

Много смертей мне пришлось повидать на своем веку, но то, что я увидел в то утро, навсегда врезалось мне в память. Рядом с отцом в траве лежал мальчишка. Его голова была неестественно вывернута, и от этого мне на мгновение показалось, что передо мной не человек, а изломанная кукла — одна из тех игрушек, с которыми ходят по ярмаркам бродячие сказочники. Над его телом застыл чернявый детина в кожаной безрукавке. Огромные руки здоровяка бугрились мышцами, а заскорузлые пальцы были красны от крови. Остальные бандиты стояли к нам спиной. В первое мгновение я даже не понял сколько их, потому что все мое внимание сосредоточилось на убийце. Я видел только его лицо и стоящую между нами пылающую жаровню, которую для своих мерзких целей бандиты вытащили из дома. Судя по почерневшей обожженной руке Хряка, его пытали огнем.

Разбойники все разом повернулись на шум и застыли с каменными лицами. Похоже, нас они совсем не ждали.

Первым в себя пришел измазанный в крови убийца.

— Сами пожаловали, — прорычал он, — жалко, что поздно. Хряку с выродком это уже не поможет. Кончайте их.

Только сейчас, когда разбойники сдвинулись с места, я сообразил, что Колун выставил против нас целый отряд. Самого старого негодяя среди душегубов не оказалось, но его подручных было более чем достаточно для того, чтобы справится с нами. На наши поиски он отправил своих самых здоровых бойцов. По сравнению с ними мы с Холином казались детьми.

Конечно, со мной был магический жезл, но один заряд не смог бы уровнять наши силы. К тому же фитиль на нем не горел, а поджигать его времени не было.

Тем временем бандиты потянулись за оружием.

— Конец вам, — проворчал один из них, вытаскивая из самодельных ножен длинный тесак.

Неожиданно в моей голове мелькнула безумная мысль. Взглянув мимоходом на пылающую жаровню, я вспомнил, как мастер огня рассказывал мне об удивительных свойствах магического порошка. В свое время он объяснил мне, почему переноску ни в коем случае нельзя подносить к открытому огню и почему нельзя сыпать порошок в костер. Сделанная из турьего рога натруска, предназначенная для хранения колдовского зелья, висела у меня на ремне, так почему бы не использовать спрятанную в ней божественную силу? Терять нам с Холином было нечего.

Времени на раздумья у меня не оставалось, поэтому я сорвал натруску, приоткрыл деревянную крышку и швырнул переноску в горящую жаровню. Наверно, если бы магический порошок вспыхнул сразу, мы с Холином были бы сметены огненной волной, но на наше счастье перед хлопком прошло несколько мгновений. В последний момент я успел повалить друга на землю и прикрыть сверху собственным телом.

Разорванная взрывом переноска громыхнула так, словно десяток дворян одновременно разрядили магические жезлы у меня над ухом. Костяные осколки благодаря волшебной силе получили страшное ускорение. Некоторые из них вонзились в доски забора и стену дома, но большинство попали в цель, раскидав людей Колуна в разные стороны.

Двор наполнился криками ужаса и боли. Едкий дым от магического порошка заволок все вокруг, а разлетевшиеся от взрыва горящие угольки и искры подожгли сложенную под навесом сухую солому. Она вспыхнула, словно была пропитана маслом, и в мгновение ока столб огня поднялся до неба. В момент взрыва меня словно кто-то хватил когтями по спине и одновременно огрел обухом по голове.